…А в чаше – только терпкое вино,
И за окном – ветрами плачет небо,
И те дожди, что нас смывали в небыль,
Впитавшись в землю, прорастут травой.
И не живет во мне неясный страх –
Поверишь? – даже сердце отпустило…
Кому на жизнь легенды не хватило –
Уснет – умрет – у моря на камнях…
Горчащий дым за окнами… рассвет?
Царапай руны острием стилета.
Ты видишь – за окном сгорает лето.
Продолжи список мой на сотни лет.
Продолжи список, подводя итог:
Все имена осыплются на камни
Пригоршней бусин, белым цветом яблонь
И за меня допишут эпилог.
* * * *
ГОБЕЛЕНЫ МИРИЭЛЬ
I.
Уходили… кому-то казалось безмолвие – светлым,
Светлым даром, а estel со временем раны излечит.
…Безметельная ночь обнимает за тонкие плечи,
У вина золотистого запахи меда и пепла.
В тишине расплетаются судьбы на нити основы,
Превращаясь в узорную ткань твоего гобелена.
Наши лица, деянья – вовек не изведают тлена,
И вовеки веков ты рисунок не сменишь на новый.
Здесь тенями становятся руки, и пылью – страницы,
И свеча, оплывая на стол, помнит больше, чем Валар.
Все попытки подняться над роком… Но этого мало,
И серебряный сумрак все глубже ложится на лица…
II. Olori Falmewa
Мудрой зовут… Дар предвиденья: Дар ли? Расплата ли? –
Вечное марево дня неизбежным расколото.
Слышишь, над волнами чайки о ком-то расплакались –
Выйдешь ли снова встречать ты рассветное золото?
Шелест веков по ступеням – цветение яблони…
Чьи-то шаги за оградой …встречать? Возвращаться?…
Время стекает на плечи холодными каплями.
Дождь размывает следы и не учит – прощаться…
Даже трепещущий парус – лишь таянье тени.
Голос срывается – песне над морем стелиться.
(Только превыше Судьбы меж узорных сплетений
На гобеленах у Фириэль – белые птицы)
Даль горизонта… попробуй, сочти расстоянья.
Мир, искаженный и страшный, вмести на страницы.
В час, когда горстью отмеришь свои расставанья,
Точку, не глядя, поставь, чтоб бесслезно проститься.
* * * *
HELCARAXE
Тонкий бархат вьюг,
Стылый шорох льдин.
Раньше звали – Друг,
Ныне – Господин.
Все слова нарушь,
Рубани сплеча.
По родству всех душ
Плачет лишь свеча.
Чем ты был согрет,
Кем ты стал потом –
Лишь случайный бред
И дурной симптом.
Рассуди за всех,
Заверши рассказ,
Проклиная – тех.
Поминая – нас.
Возглашая – Месть…
Но пребудут вновь
С нами наша Честь
Слово и Любовь,
Серебро имен,
Тишина молитв
Да шелка знамен
Меж грядущих битв.
Рассуди за всех,
Заверши рассказ,
Проклиная – тех.
Поминая – нас.
Презирая – всех
На бескрайнем льду…
Ввысь несется смех:
Я – назло – дойду.
* * * *
FEANARIONI
…Гарью и пеплом
По соли прибоя,
Пламенем светлым
И яростью боя,
Гневом и смехом,
Полетом и камнем,
Криком и эхом –
В грядущее канем.
Что разделило –
То и связало.
Что опалило –
Сумраком залов,
Сводом Чертогов
Скрыто до срока.
Что до итогов,
Судьбы или рока –
Имя – тревоге,
Лица – на блики,
Цели – дороге,
Забвению – лики…
Много ли, мало
Шагов до паденья –
Блеском металла
Смети наважденья:
Мир обернется
Тревожащей песней
Свет наш вернется,
Пламя – воскреснет.
* * * *
MAEDHROS
(после Дагор-нуин-Гилиат)
Расскажи мне, мой Лорд, что за знамя летит над тобой?
Серый бархат полей – лишь страница меж нами и домом.
Что осталось тебе за последним горящим изломом
И во имя чего ты назвал эти беды – Судьбой?..
Мой покинутый Лорд, здесь дождями размыты следы,
И безумие – тратить себя в бесконечной погоне.
Здесь никчемная верность вассалов – лишь воск на ладони,
И рассвет еще долго не тронет бескрайние льды.
Затянувшийся фарс – чем окончится этот маршрут?..
Клятвой верности вечным туманам, как нежной невесте?..
Мой потерянный Лорд, мне б дождаться какой-либо вести,
Хоть и знаю, что только лишь смерть избавляет от пут.
Для других мы останемся ярче и чище огней,
А свои – оборвут звон струны, предоставив петь травам,
Легшим темными знаками сна в недописанных главах,
Крепче цепи обвившим копыта горячих коней.
Тонет знамя в седых облаках, ветер глушит аккорд,
И становится бархат полей между нами и небом
Бесконечной дорогой по вереску в стылую небыль.
Там мы встретимся наверняка, мой потерянный Лорд.
* * * *
Не спрашивай у осени совета:
Равно горчат и слезы, и смола…
Рябиновая кисть горит рассветом,
Лишь горстью ягод отдарилось лето.
Не говори, что ты меня ждала…
Вплетай же в косы звезды Средиземья…
Ард-Гален… Легкий пепел и зола…
Я – большие пророчу потрясенья.
Ты – полной горстью меряешь презренье.
Не говори, что ты меня звала.
Грешно писать стихи в кольце осады,
Паденье неминуемо. Поверь,
Мне только вечер быть с тобою рядом
И знать тебе судьбы моей не надо,
Закрой на ключ распахнутую дверь.
Не спрашивай у осени совета:
Равно горчат и слезы, и смола…
Рябиновая кисть горит рассветом,
Лишь горстью ягод отдарилось лето.
Не говори, что ты меня ждала…
* * * *
TYELPE AR MALTA
Слова обетов - не каприз:
Вести, храня от бед.
Но стал звездой бессмертный приз
Растаявших побед,
И свет, не спрятанный в руке,
Касается воды:
Один нес пламя на клинке,
Другой - достались льды.
Их поминают не добром
И не хранят имен.
Она - узорным серебром
Ткала слова времен,
Он - свое золото рассек,
Спеша на пир меча.
И оба выжили на срок
Стрелой - струной - звуча:
У клятв, обрушивших удар,
Не в правилах - смотреть,
Но оба приняли как дар,
Как милосердье - смерть:
Она - броню и шлем сняла
Под стрелами врагов.
Его на ложе обняла
Невеста берегов.
Над ним - давно свершился суд,
Над ней - спокоен взгляд.
Узнать - не столь великий труд,
Понять - прозреешь ад.
* * * *
ОЖИДАНИЕ
Серое небо… Ард-Гален… Колеблются травы,
Путь преграждая еще не отпущенным стрелам.
И, под собой погребая неверных и правых,
Время надежд осыпается пылью горелой.
Сколько вас здесь, опаленные пламенем души?..
Эта дорога – поистине – стала в бессмертье.
Это – предвиденье вновь выползает наружу.
Ждешь ли ты в спину удара – решит кто-то третий.
Что же – кружись легким пеплом в бессмысленном танце,
Слышишь – поводья коней отпускает эпоха.
Это не Запад, а Север окрашен багрянцем.
Серое небо… Ард-Гален… Ни шага… Ни вздоха…
Скоро гроза облака золотистые вспенит –
Время легенд не дружило с безумными снами.
Ветер крадется по теплым от солнца ступеням.
То, что Судьбой назовут, мы придумали сами.
* * * *
ХИМЛАД
(после Дагор Браголлах)
Чужие ладони сотрут этот дождь со стекла,
Поверив, что дуре-судьбе мы не станем перечить.
Но дом за спиной будет жить ожиданием встречи,
Когда в ковылях упокоятся наши тела.
Так копья взовьются в закат, словно тонкие свечи
. И точку в легенде поставит шальная стрела.
А стены – что стены? – под ветром шумят тополя.
Довольно ли трепа? – над пеплом возносится знамя.
Здесь серые травы у ног остаются – цепями
И облако гари не застит герба Короля.
И тех, кто шагнул в бесконечность, в расцветшее пламя,
Во веки веков не дождется обратно земля…
За пепел и кровь – как банально – ответят вожди.
А всем остальным – лишь пространство меж двух многоточий:
Все даты уснули до срока под пологом ночи.
И впору кричать, издеваясь, всем бедам «не жди».
…Дурацкие мысли. Не менее пошлый подстрочник.
Покинутый дом. Снова осень. И снова – дожди.
* * * *
ДОРОГА НА ДОРИАТ
(Tyelcormo)
«…за мной, дружина!..» – яростью дыша,
Ты был придавлен собственной судьбою.
Холодный взгляд, но сожжена – душа.
Весну встречаешь, изготовясь к бою.
Как зеркало ты прошлое разбил,
Привязанность и дружбу – вряд ли видишь.
Ты презираешь всех, кого любил,
И всех умерших – втрое ненавидишь.
Надежда – что подачка для слепца.
А верность слову – клетка для строптивца.
Гони коней в закат, не прячь лица
И встреть в ночи чужой клинок – счастливцем…
…Я не запомню даже голос твой,
А что пойму – скорей всего превратно.
А лес весной оденется листвой,
И никого не станет ждать обратно.
* * * *
TOL-IN-GAURHOTH
(Artafinde)
Раненый волк взвоет за гранью заката:
Стиснешь виски пальцами ледяными.
Предельно ясно почувствовав: нет возврата -
Рухнешь на пол, бессильно шепча - Имя…
Тол-ин-Гаурхот… Тюрьма зловеще красива…
Ошибку ли ты свою искупаешь? Грехи ли?
Когда понимаешь, что даже кричать не в силах,
Мучительно искривляются губы сухие…
И этот взгляд - безумца, смертника, зверя?
Смертельно раненым жизнь проклятием станет.
Успеешь подумать, падая во мрак безверья
О милосердии тусклой холодной стали,
Но здесь даже смерть недоступна и ты уверен -
Решения слабых и смертных тут не помогут.
И ты сознаешь даже с каждой новой потерей,
Что просто не смог бы выбрать иную дорогу…
И имя "Жестокий" кажется странной насмешкой:
Застывшая обреченность в волчьем оскале.
С лица отпечаток боли стирать безуспешно,
Уже никакой надежды себе не оставив.
Раненый волк взвоет за гранью заката:
Стиснешь виски пальцами ледяными.
Предельно ясно почувствовав: нет возврата -
Рухнешь на пол, бессильно шепча - Имя:
…Amarie,vanimeldya, namarie.
* * * *
NYERE
Оставьте, Лорд: любовь - не завещание,
Но, может быть, залог для возвращения.
Отложим на столетия - прощание.
На сотни лет с тобой - мое прощение.
Забудем, Лорд, ведь песня - не заклятие:
Потомкам - пара строчек на пергаменте.
Мы на двоих защищены - проклятием.
Судьба сама решит, чем были Камни те.
Прощайте, Лорд, наш вечер не окончен,
Хоть теплым воском захлебнулись свечи.
Но мир наш был другими напророчен,
А потому не ждите новой встречи.
Не смейтесь, Лорд, над будущим: нет времени,
Настали времена отдохновения.
И дело вовсе даже не в смирении -
Не будет смерти там, где есть сомнение.
* * * *
ПОСЛЕСЛОВИЕ К NYERE
…и самая усталая река
В конечном счете достигает моря
И умирает, исчезая вскоре
В соленых водах с примесью песка.
Душа твоя еще жива – пока –
Пока видны на горизонте зори.
Но с каждой ночью прибывает море.
И с каждым днем все призрачней – рука.
Лишь ветер в спину – жёсток как стилет –
Желанней, чем последнее забвенье,
Обрывком пены скрыв прикосновенье
Вдоль берега плетет цепочку лет,
Пророчит, что тебя ждут впереди
Края, где тишь, где источают травы
Свой аромат до одури в груди.
Где только сны до срока будут правы…
И счастье остается ровно в том,
Чтоб не искать ни истины, ни злата.
И быть водой, багряной от заката,
Обнявшей недостроенный твой дом
Так дни на птичьих крыльях пролетят,
Подзадержавшись под случайным взглядом…
Так тени близких остаются рядом,
И книжными быть вовсе не хотят.
Так время застывает на века
И ждет спасенья, пробираясь чудом
Сквозь суховеи, мели и запруды
Та самая усталая река.
* * * *
ГОРОД
(Lehtanare – Erelendon)
- Ветви деревьев – сведенные пальцы,
Крик воронья, стон далекого рога…
Сколько судьбу не закладывай в пяльцы –
Вышить не сможешь иную дорогу.
Душу как тряпку на камни – не выжать,
Сколько себя не учи – расставаться.
Сколько себе не приказывай – выжить…
Звон колокольный…
- …Кому оставаться?
Неужели ты веришь, что нас еще ждут там, за морем?.. –
Помяни меня темным вином или белым стихом.
Помолчи о судьбе: своей клятвы мы не переспорим.
Не пожар и не кровь – над знаменами гаснет заря.
У взъяренной метели – повадки охотничьей своры…
Что удерживать нас или звать: мы остались не зря
Продолжать в этих сумрачных стенах свои разговоры.
Все пророчества – тени на волнах, пустые слова,
Но мы выплатим полностью дань своим сорванным песням.
И шелками под ноги нам ляжет дурная молва…
(Обещай мне, что встретимся вновь, коль случайно воскреснем)
Что ты плачешь о вере и верности: все это бред.
Слышишь – Mornië снова отходит от темных причалов,
И от соли морской этот город становится сед.
И руины его нам уже не отстроить с начала.
Ну, вставай, собирайся, седлай боевого коня
И встречай свою смерть как любимую – в праздничном платье.
И свирепому пламени, как повторится Резня,
Пусть доверчиво серые стены откроют объятья…
…А во мраке времен под водой спит другая земля,
Там натянута нить горизонта звенящей струною.
Эти стены останутся стенами: славь Короля!
Наш Исход не прервался, и песня лишь начата мною.
* * * *
VARDWENDE - RINGAELEN
(Возможный отчет об игре)
Я не хотел писать в письме «легенда»:
Мы звезды разменяли на стекляшки.
Пусть на одежде золотятся бляшки –
Фольга тускла. Простишь ли, vanya wende?…
А впрочем, позови меня, хоть имя
Осыпалось болотными огнями.
Крылом по ветру отпустил бы знамя,
Коль верил, что проснемся мы – иными…
Я знаю этот тост за обреченных:
«Кто верен был…» - пусти по кругу чашу
И поминай любовь и смерть – не нашу,
И пей во славу клятв неизреченных.
(А нас вела неведомая сила…)
Игра сошлась, итог – неинтересен,
И я уверен – мне не хватит песен,
Чтоб объяснить другим, где нас носило.
А ты смотри в танцующее пламя
И не давай мне ни вина, ни хлеба:
На грязь дорог дождями ляжет небо,
И мы без слов опустим наше знамя…
…Я признаю, что перед данным словом
Мы оказались – суетные пешки.
Но Лордов – нет, и каждый здесь – виновен.
Коль верен был – молчи о наболевшем.
* * * *
ПОСТИГРОВОЕ II
(Светлейшей памяти Экстрима)
Письмо второе. Снова ни о чем.
Экстрима - вдоволь, чести - на полслова.
Тревожь пределы "доброго" и "злого"
И целься в несогласных кирпичом,
Ведь за спиной - беспечно-золотой,
Почти конфетный Край Благословенных...
(Так вновь не-Жизнь пульсировала в венах,
Не понимая истины простой:
Игра в любовь предательству сродни...)
...так никли ниц картонные короны,
И воздвигались шутовские троны,
И с наших судеб считывали дни.
По-прежнему Дела и Слово врозь,
И что с того, что многим сердце режет
Поверх рубашки мятой и несвежей
Чужая жизнь, натянутая вкось?..
* * * *
ПОСТИГРОВОЕ
На завершение игры
я поднесу тебе вина.
Какой бастард тебе велел,
Чтоб ты отпраздновал финал?
Мы остаемся не у дел –
Искрится золотом бокал –
Знамена свернуты, пора:
нас ожидает тишина.
Над темной пропастью разлук
не мы протягивали мост.
Иди со мной, беги за мной,
Сорвись в неведомую даль.
Здесь никого не ждут домой,
Здесь все права диктует сталь,
Здесь каждый шаг – по головам,
И бездна – лестница до звезд.
Знамена свернуты: пора,
нас выкликают из могил,
Пусть все дороги – узелком,
Пусть все приметы против нас –
Здесь каждый был судьбой влеком,
Но каждый шел, не пряча глаз.
Что до имен – то горя нет,
Что их писатель позабыл.
* * * *
МАГЛОРИАНА
I. Тени
Клятва осталась словами. Легендой. Бедою…
Песня ушла в неизвестность забытым мотивом…
Пусть отпечатки ладони размоет приливом –
Гневное прошлое спит под зеленой водою…
Сердце ли бьется, иль ветер под складками ткани –
Шепчет чужие слова предрассветное эхо,
Солью морской станет песня… Последняя веха –
Светлой звездою восходит потерянный камень.
Тени на синем и сером… песок… побережье…
Что же, клонись к горизонту на вечное ложе –
Сизая бездна Эккайа не дарит надежды:
Время уходит, и клятвы становятся ложью.
Время уходит, и ветер глаза твои режет –
Так начинаются сны о начале Исхода.
Клетка захлопнулась: многие пойманы между
Утром на белых ступенях и грязью походов.
Мы доживем, хоть и порознь, до мига прощенья –
Aiya, мой Лорд! Расставанье – не новое горе.
Знаешь, и прошлое тоже – залог возвращенья;
Есть ли куда возвращаться? – Мы встретимся вскоре…
II. Harnea Maiwe
- Harnea maiwe nainane falasse’artuile.
Lure na tеlta, sneula sinde ungwesse.
Lome na raika, raumo kantaro uilen,
Kayna ve vadai telcoliato litsesse.
Harnea maiwe na mistala yelala faire,
Sari’equession wirna laurelaire
Lanwana Olore Malle falasselianna –
Vanwa falmai ar ondii Ardan Hastaina!
Noremma istyane lanten ve nosseo Carme,
Ela: estelie cuna ve olwar suresse.
Ruksalle menel aldammasse essello raimeo,
Si ramar ohtaron narente yerni lairessen…
Ai, Firinorie… feanya lehtana, nwalme.
Nai hiruwalie vanwana sere litsesse.
Ire metyanie lind’ea, falmio’nyalme
Uswaro elwenya. Uswaro feal’yaresse
…Утро.
Серая хмарь в паутине седых занавесок.
Ночь притворялась как прежде жестокой и мудрой,
Море металось в бреду…
Раненой чайкою – криком – клинком – сквозь бессмертье:
Черной иглою сшивать золотые сказанья.
Волны у ног твоих ткали узорные сети,
Волны и камни у ног…
Мир остался бескрайним…
Кто-то поверит в безумье, как раньше – в проклятье,
И зачеркнет имена так легко и небрежно…
Войны, короны, девчонка в истрепанном платье –
Пеной истаяли…
Море осталось безбрежным…
Мы постигали предательство, словно искусство:
Клятвы мельчали, надежды меняли окраску…
Небо за нашей спиною не рушилось с хрустом…
Алые крылья сражений…
Навравшая сказка…
Стынь ледяная…
Хрустальное марево… Лица…
Звать бы по имени всех, кто шагнул в сновиденья.
Всполохом пламени гаснуть на чьих-то страницах,
Даже себя не узнав в колдовских наважденьях.
Смертные земли…
Здесь сном не избыть одиночеств –
Пусть на промерзшем песке обрываются строки.
За горизонтом – бесстрастная четкость пророчеств.
К осени, верно, нас точно забудут дороги.
III.
Но это не кровь, а закат горит на твоей одежде:
Забудь имена, если это поможет взглянуть вослед
Всем тем, кто шел за тобой... Повезет ли – погибнешь прежде,
Чем золотыми тенями на волнах истает рассвет.
И даже к вечному морю не подойти за советом
Осталось просто слова без цели плести как венок:
Последний берег приснится нам серебряным светом,
И ночь ворчащей собакой ляжет у сбитых ног.
* * * *
ДОМ НА БЕРЕГУ
Светлый призрак у темного моря – случайна ли встреча? –
Мне все снилось, что сломан твой меч, и что травы сплетались,
Застилая дорогу от глаз, что смешались наречья
И забыты слова… – я проснулась, а страхи остались.
Здесь окно затворенное забрано плотною тканью –
Мне попытка укрыться от света казалась удачной.
Серебристая пена ложится морской филигранью,
Разорвавшись о камни, на берег – он создан быть мрачным.
Здесь расцвечены тени у ног моих черным и синим,
И под толщей волны угасают знакомые лица.
Позови меня, если вдруг вспомнится старое имя,
Если кружевом пены еще не расплылись страницы.
Там, где воды смыкаются с небом – полет и безбрежье,
И ушедших по собственной воле никто не осудит.
Видишь, мне остается лишь шаг к твоему побережью,
Только сил не достанет и смелости снова не будет…
…Ночь уходит, а значит я прошлым не буду согрета,
И легко станет просто отбросить перо и проститься.
Но не тает мой дом на песке в зыбком мареве света,
И крылом задевают волну перелетные птицы.