Талиорне* "О Сарумане и Гэндальфе"
	"О бедном гусаре замолвите слово" Автор пользуется случаем выразить глубокую признательность Терн за неоценимую помощь в подготовке данной работы. "Мы не стремимся развенчивать одних и превозносить других" Целью настоящей работы является прояснение скрытых причин действий двух лиц, определивших судьбу Средиземья в конце третьей эпохи - Сарумана и Гэндальфа. Таким образом ее естественно разбить на две части: 1. Саруман Кто он? Начнем с начала. "Он - предводитель моего ордена и глава Совета" - говорит о нем Гэндальф. Итак, Саруман - глава истари, волшебников. "Они были посланы Владыками Запада, чтобы противостоять мощи Саурона, если он вновь восстанет и чтобы вдохновлять на доблестные дела эльфов, людей и все живое." Таков наш герой - не будем забывать обо всех этих словах. Интересующий нас период времени начинается в 2851г. В этом году собирается Белый Совет и становится известно, что Саурон действительно вернулся и укрепился в Дол Гулдуре. Возникает извечный вопрос: "Что делать?"

Обсуждается возможность нападения на Дол Гулдур. Как известно, Саруман высказался против. Почему? К сожалению, нам неизвестно, какие аргументы он привел (хотя ясно, что они оказались достаточно убедительны, раз он смог склонить Совет на свою сторону). Но мы можем попытаться их реконструировать. Посмотрим на почти сто лет вперед:

2941 Силы Белого Совета изгоняют Саурона из Дол Гулдура.
2942 Саурон тайно возвращается в Мордор
2951 Саурон открыто объявляет о себе и начинает собирать силы в Мордоре.
3018 "Мордор внезапно пошел войной и мы были сметены. Враг превосходил нас числом, ибо Мордор заглючил союз с вастаками и жестокими харадрим"

Предположим, что Белый Совет напал бы на Дол Гулдур в 2851г. Что бы было?
Скорее всего, события пошли бы по тому же сценарию, но на девяносто лет раньше - то есть война с Гондором началась бы где-то в 2928г (до находки кольца), причем Саурон, вероятно, нашел бы метод использовать Смауга и расплодившихся орков Мглистых Гор.

Вероятно, Саруман это понимал. Во всяком случае он теперь (когда стало ясно, кто хозяин Дол Гулдура) твердо знал, что Саурон бессмертен и практически неуничтожим, таким образом почти нет надежды на победу силой - раз за разом Саурон будет возрождаться и возвращаться, через сто лет или через тысячу. "Мы не должны думать о временном решении, на несколько человеческих поколений или до конца уходящей эпохи. Нам следует пытаться окончательно избавиться от этой угрозы, пусть даже на это нет надежды."

В этой ситуации Саруман принимает единственно верное решение - не беспокоить Саурона (поскольку в его нынешнем укрытии он весь на виду и зажат между Лориеном и королевством лесных эльфов на севере), и искать ключ к полному уничтожению (нейтрализации) Саурона. И здесь становится ясно, что Сарумана недаром называют Мудрым. Он еще в 2463 сумел безошибочно догадаться, где искать это ключ: "и Саруман начал собирать знания о кольцах власти, их изготовлении и истории".

На этом следует остановиться особо. В результате этих изысканий Саруман становится главным (и, по сути, единственным) знатоком по "теории колец" (lore of the rings). Так, Гэндальф признает это: "эльфийские кольца, малые и большие - это его область".

Саруман понимает, что Единое Кольцо - единственная возможность навеки избавиться от угрозы Саурона и потому начинает искать его. Ему, как известно из "незаконченных преданий", удалось найти место гибели Исилдура, но кольца там не оказалось. Вероятно на этом основании он заявляет впоследствии: "оно упало в Андуин и, полагаю, давным-давно было унесено в море". Увы, здесь он крупно ошибся.

Далее, в 2951 г., когда Саурон объявляется в Мордоре и начинает копить силы, становится ясно, что войны не избежать. Саруман укрывается в Айзенгарде, начинает копить силы и достраивать крепость. Война неминуема, но к ней можно подготовиться. "Несомненно, Совет не одобрил этого, но Саруман был волен в своих действиях и обладал правом при желании дейтствовать независимо и противостоять Саурону согласно своему собственному замыслу" - пишет Толкин.

20 июня 3018. Назгул переходят через Андуин. Можно только удивляться оперативности Сарумана - Гэндальф получает сообщение о назгул еще до конца июня и отправляется к Саруману за советом. Саруман сопоставляет информацию: назгул ищут Шир, Гэндальф часто наведывается в Шир. Кольцо.

Саруман полон гнева - ведь Гэндальф бывает в Шире уже лет восемьдесят, но ни словом ни обмолвился на Белом Совете о кольце. Так что вполне понятен становится диалог:

- Итак, ты приехал.
- Приехал, как видишь. Мне нужна твоя помощь, Саруман Белый!
- Ты просишь помощи, Гэндальф Серый? Значит, хитроумному и вездесущему магу, который вмешивается во все дела Средиземья - причем обычно непрошено и незвано, - тоже может понадобиться помощь?
- Но если я не ошибаюсь, то происходящие события потребуют объединения всех наших сил.
- Может быть и так, но не поздновато ли ты спохватился? Сколько времени, интересно знать, ты скрываешь от меня, главы Совета, дело величайшей важности?

И тогда, в тот день, Саруман совершил свою главную ошибку - он не сумел договориться с Гэндальфом. Саруман был в гневе и потому высказал, не сдерживаясь, почти все, что он думает о безумце, десятилетиями сидящем около бочки с порохом и гадающем "рванет - не рванет". Этим он насмерть обидел Гэндальфа, который был совершенно уверен в своей непогрешимости. И затем, без перерыва, Саруман принялся излагать свои мысли по поводу того, как можно распорядиться кольцом. Естественно Гэндальф не дослушал его и объявил все это шашнями с Врагом.

Можем ли мы теперь узнать, что же за план предлагал Саруман, на какие мысли навело его изучение колец? Увы, древние знания о кольцах ныне утеряны и мы не знаем того, что знал Саруман. О том разговоре есть лишь неполные сведения. Сам Саруман говорит Гэндальфу, вспоминая тот день:

- Я попытался дать тебе совет для твоего же блага, но ты едва ли выслушал меня. Ты горд и не любишь советов, ведь ты и впрямь обладаешь собственной немалой мудростью. Но в тот раз, мне кажется, ты ошибся, предвзято истолковав мои намерения. Боюсь, что желая убедить тебя, я погорячился - и теперь сожалею об этом.

Гэндальф, пересказывая тот разговор, несомненно излагает то самое "предвзятое истолкование" слов Сарумана. Можно предположить, что в дейтствительности Саруман в тот день говорил об открытой им возможности усмирить Саурона с помощью кольца и о бесплодности попыток воевать с Сауроном силой оружия (сам Гэндальф впоследствии признает справедливость слов Дэнетора: "вам не дано победить ту силу, что поднялась ныне").

Так или иначе, Гэндальф оказался глух к доводам Сарумана и тот был вынужден заточить его на верхушке башни (комната с войлочными стенами подошла бы больше, но таковой в Ортанке не нашлось). Саруман был прав, ибо двоевластие в чрезвычайной ситуации губительно, а Гэндальф уже продемонстрировал полное непонимание ситуации.

Дальнейшие события известны - Саруман оказывается втянут в бессмысленную войну с Роханом ("ты начал войну без нужды, ибо я не желал ее" - говорит Саруман Теодену), узнав о безумном плане по уничтожению кольца, пытается перехватить его у Андуина, проваливается и здесь. После разрушения Айзенгарда он оказывается полностью лишен возможности вмешиваться в происходящее (а происходящее катится в пропасть по нарастающей) и в конце концов, когда его предали все, кому он доверял, когда у него не осталось более дел в Средиземье, Саруман гибнет - быстро и бесславно.

Остается прояснить несколько темных (грязных) пятен в его истории. Так, утверждение о том, что Саруман начал пользоваться палантиром примерно в 3000 г., очевидно, совершенно беспочвенно. Подобными вещами либо пользуются с самого начала, презрев сомнения, либо не трогают их, пока не припрет нужда. В связи с этим можно припомнить любопытный эпизод, когда Фродо находится на Амон Хен с кольцом на пальце, он внезапно ощущает ищущее его Око Саурона и борется с желанием сдаться:

"И вдруг он ощутил, как вспышку, в своей голове мысль, пришедшую из другого источника силы: 'Сними его! Сними его! Сними его, дурак! Сними кольцо!'

Две силы боролись в нем. На миг он скорчился в муке, раздираемый противоборствующими сторонами. И вдруг он вновь обрел себя. Он сам, Фродо, а не Око и не Голос - свободен в своем выборе и есть одно мгновение на то, чтобы сделать его. Он снял кольцо с пальца - он стоял на коленях перед высоким сиденьем под ярким солнцем. Черная тень пронеслась над ним подобно руке, мимо Амон Хен, протянулась дальше на запад и исчезла."

Сила, что названа здесь "Око" - это, несомненно ищущий взгляд Саурона. Но что же такое "Голос" (любопытно, что выбрано именно это слово, поскольку оно во "Властелине Колец" относится к Саруману)? Можно предположить, что в тот решающий день на Амон Хен столкнулись две силы, две воли, две черные башни, два Зрячих Камня. Саурон, с помощью палантира взглянул на Амон Хен, но Саруман, спасая Фродо, перетянул взгляд на себя. Вполне вероятно, что тогда и состоялся первый разговор Саурона и Сарумана по палантиру. Несомненно, впоследствии Саруман использовал эту связь в ведении переговоров с Сауроном, пытаясь оттянуть войну, протолкнуть дезинформацию или даже всерьез исцелить Саурона.

Далее, Саруман, вопреки обвинениям, не начинал войны с Роханом. 20 сентября 3018 под влиянием Гэндальфа Рохан начал готовиться к войне, Саруману осталось делать то же самое. Тем не менее, первый удар в первой битве этой войны (25 февраля 3019) был нанесен со стороны Рохана, как можно убедиться, изучив описание битвы. Грима, сын Галмода, которого обвиняли в шпионаже, несомненно почитал Сарумана (так же, как Хама - Гэндальфа), но на этом его прегрешения и кончались - он был верен королю (хотя идея войны с Саруманом была ему, несомненно, противна до глубины души) и покинул Эдорас лишь с королевского разрешения. Впрочем, еще в вину Гриме можно поставить любовь к Эовин - члену королевской семьи.

И, наконец, сарумановы урук-хай никогда понапрасну не обижали лесных деревьев. На самом деле, как пишет Толкин, "орочьи отряды, по-видимому, никогда не появлялись за пределами Айзенгарда до самого нападения на Рохан". Так что все "зверства", вызвавшие возмущение энтов, следует отнести на счет орков Мглистых Гор.

2.Гэндальф

Действия Гэндальфа начинают представлять для нас особенный интерес где-то в 2941-2944 гг., поскольку именно к этому времени, видимо, относится фраза "в конце концов, расспрашивая Бильбо, он выудил из него истинную историю [историю находки кольца]".

Итак, какой информацией располагает Гэндальф? "Я часто размышлял, каким образом к Голлуму попало одно из Великих Колец - а это без сомнения оно, что было ясно с самого начала". Таким образом Гэндальф с самого начала уверен, что это кольцо - одно из двадцати (1+3+7+9). Запомним это.

В его распоряжении имеются слова Сарумана: "В каждом из Девяти, Семи и Трех есть свой драгоценный камень. Но нет его в Одном." Уже этих слов достаточно, чтобы распознать в кольцо Бильбо Одно. Хорошо, допустим, Гэндальф не доверяет этим словам Сарумана (хотя с чего?) или не помнит их (хотя загадочным образом вспомнит их спустя 70 лет) или никогда не видел кольца Бильбо (хотя почему?) и не знает, что в нем нет драгоценного камня.

Тогда в распоряжении Гэндальфа остается метод исключения: "Девять у назгул. Семь отобраны или уничтожены. О Трех мы знаем. Что же это за одно..." - говорит он впоследствии на совете у Элронда. Гэндальф, между тем, почему-то не сумел провести этого нехитрого рассуждения заранее.

Таким отбразом Гэндальф то ли не может сложить два и два, то ли может, но почему-то бездействует десятки лет. И то и другое характеризует его весьма нелестным образом.

Ну хорошо, оставим вопрос об Одном. Так или иначе, очевидно, что имеется кольцо. Волшебное кольцо. И имеются Белый Совет и его глава, причем глава этот - специализируется в "теории колец". Самое естественное в такой ситуации - обратиться к нему за советом. Но Гэндальф предпочитает молчать, как пленный партизан и держать Совет в неведении: "Мне оставалось только наблюдать и ждать. Я мог бы, наверное, посоветоваться с Саруманом Белым, но что-то удерживало меня".

Из всех возможных решений, как поступить с кольцом, Гэндальф выбрал самое худшее - выжидать. Кольцо можно спрятать, можно использовать, можно попытаться уничтожить - Гэндальф же бездумно тратит время, которое утекает с каждым годом (Саурон копит силы и грядет война). Можно допустить, что у Гэндальфа не хватает ума и знаний, чтобы все это понять, но ему и НЕ НУЖНО было принимать решение - он должен был всего лишь поставить Совет в известность о находке - у Гэндальфа и нет права решать судьбы мира в одиночку. Подобный подход называется дилетантством и приводит к губительным последствиям.

"Саруман Белый - величайший в моем ордене... Саруман долго изучал методы Врага и благодарая этому нам неоднократно удавалось предвосхитить его. Саруман придумал, как выгнать Врага из Дол Гулдура. Возможно, у него есть оружие, способное сдержать Девятерых". Почему же, признавая превосходство Сарумана, Гэндальф пытается действовать в одиночку? Мальчишеская гордость? Так или иначе, для бездействия и молчания Гэндальфа, есть очень точный современный термин - "преступная халатность".

Далее, в 3018г., наконец, тайна Гэндальфа вырвалась наружу и события полетели вскачь. Тем не менее, жесткая нехватка времени не может служить оправданием нагромождению ошибок (преступлений), которые он совершил. Так, например, на Гэндальфе и только на нем лежит ответственность за безумную войну Айзенгарда и Рохана. "До этих пор мы считали Сарумана нашим другом, но явился Гэндальф и предупредил нас, что Айзенгард готовит внезапное нападение". На каком основании Гэндальф сделал подобное заявление? Неясно. "В Айзенгарде были размещены волки и орки - Саруман собирал собственное огромное войско, соперничая с Сауроном, а не подчиняясь ему..." - говорит Гэндальф впоследствии на Совете. Из чего же можно было сделать вывод, что Саруман готовит нападение на Рохан? Так, ослепленный ненавистью к Саруману, Гэндальф вызвал войну и гибель тысяч людей (не говоря уже о войсках Сарумана, которые могли бы очень пригодиться в пеленнорской битве).

Затем Гэндальф явился в Райвенделл и состоялся знаменитый совет. На нем, среди прочего, Сарумана признают предателем. Интересно, что вообще говоря, если рассуждать объективно, то когда один из истари обвиняет другого в предательстве, то априори неясно, кто из них двоих виновен (ведь, раз мы допускаем мысль о предательстве одного из истари, то вполне может быть, что лжет обвинитель). Тем не менее совет единодушно верит Гэндальфу, даже не усмонившись ни на минуту в его словах. По-видимому "магическая" сила убеждения была у всех истари. Следует отметить, что главу Совета отстраняют от должности, даже не поставив его в известность об этом, а что стоило хотя бы послать об этом сообщение в Айзенгард? Ведь Фродо и Ко торчали в Райвенделле месяцы, ожидая возвращения разведчиков и гонцов, посланных в Айзенгард. Похоже, Гэндальф даже не слыхивал об этике. Ведь все "преступления" Сарумана сводились к собиранию собственной армии и попытке задержать Гэндальфа. И то и другое в принципе входит в число полномочий главы Совета. Можно ставить вопрос о превышении этих полномочий и о злоупотреблении ими, но отстранить главу от должности, не уведомив его, - это верх произвола. Между прочим, сказанное на Совете о Сарумане было впоследствии передано энтам устами хоббитов и привело к еще одной войне - энтов против Айзенгарда. Можно, конечно, сказать, что Гэндальф в этом прямо не участвовал, но косвенная вина на нем есть.

Наконец, главный вопрос совета у Элронда. Кольцо. Оставим в стороне тот факт, что единственный специалист в "теории колец" на совете не присутствовал и поэтому все рассуждения о том, что с кольцом делать можно, а чего нельзя - дилетантские гадания на кофейной гуще. Но само принятое ими решение - безумие! План уничтожения кольца имеет как минимум два недостатка, делающие его полностью несостоятельным:

1) У Фродо нет шансов донести кольцо до Ородруина. Это становится особенно отчетливо ясно, например, в тот момент, когда Фродо подходит к Черным Воротам Мордора и собирается прорываться сквозь них. Судя по этому, когда в Райвенделле строили планы - не было ни одной, даже малейшей идеи о том, как проникнуть в Мордор. В конце концов Фродо отправляется через Кирит Унгол. Услышав об этом, Гэндальф чуть не рвет на себе волосы. Интересно знать, каким же путем, по мнению Гэндальфа, Фродо должен был проникать в Мордор? И почему же, если более-менее безопасный путь существовал, Фродо ничего об этом пути не сказали? Нет, такого пути не было и потому план нести кольцо в Мордор был обречен. Недаром Саруман, узнав об этом, незамедлительно послал орков к Рауросу, чтобы перехватить безумцев, обрекающих мир на гибель.

2) Даже в случае так называемого "успеха" этого плана, результатом должна была стать гибель высоких эльфов как народа и их окончательный уход. Впрочем, как показали переговоры Гэндальфа с Голосом Саурона, Гэндальф ради своих планов готов отдать на пытки и смерть Фродо. Его вообще никогда не останавливали возможные жертвы. Саруман, Дэнетор, Грима - все они попали под колесо машины Гэндальфа, мешали ее движению и потому были сметены. Но все-таки пожертвовать целым народом эльфов - нечто выдающееся даже для Гэндальфа.

Напоследок нужно заметить следующее. Да, заданием всех истари было устранение угрозы Саурона. Да, как это ни кощунственно звучит, но Гэндальф это задание все-таки выполнил, ценою огромных и бессмысленных потерь. Но какова цена? Ведь ясно, что для валар (а именно они послали истари) не составило бы особого труда послать в Средиземье войско, которое легко бы справилось с Сауроном. Но этого не было сделано - валар знали, что нельзя выполнять за эльфов и людей их работу. Поэтому были посланы истари - и с некоторыми ограничениями:

"посланцам было запрещено являться в могущественном обличии, или направлять волю людей и эльфов открытым проявлением силы"

Но даже эти нехитрые запреты Гэндальф ухитрился нарушить неоднократно:

Глаза Гэндальфа полыхнули. "Похоже, пришла моя очередь разозлиться," - произнес он. "И я сделаю это, если ты не перестанешь. Тогда ты увидишь настоящего Гэндальфа Серого." Он шагнул к хоббиту и, казалось, вырос и наполнился угрозой. Тень его накрыла всю маленькую комнату.

Или:

Он воздел посох и раздался гром. Затмился свет солнца, проникавший в зал через восточные окна, в зале стало темно, как ночью. Огонь едва теплился в тлеющих углях. Была видна лишь белая высокая фигура Гэндальфа перед угасшим камином.

Это ли не "направление воли людей открытым проявлением силы"? Никогда, заметим, Саруман не делал ничего подобного.

На этой лирической ноте и позвольте закончить.

Thaliorne*